Корреспондент Юлия Маслова рассказала о непростом переходе.
26 августа парусное учебное судно «Надежда» прибыло в порт Йосу (Республика Корея), где стартует первая «СКФ Дальневосточная регата учебных парусников 2018»/«SCF Far East Tall Ships Regatta 2018». Трудный переход сквозь штормы и тайфуны проверил курсантов-практикантов МГУ им. адм. Г.И. Невельского на смелость, стойкость, выдержку.
О том, как это было сообщает с борта ПУС «Надежда» специальный корреспондент Юлия Маслова.
Тайфуны нас не догонят…
21 августа. Желтое море.
Третий день за нами по пятам, как стая голодных волков, гонятся сразу три, идущих один за другим, мощных океанских тайфуна. О надвигающейся опасности, по поступающим метеосводкам и карте погоды, на мостике знали с самого первого дня выхода в море. Смотрели, думали, планировали вариант перехода.
Первые дни еще оставалась надежда на то, что закручивающаяся, разгоняющаяся сама себя, ветряная воронка рассосется, растеряет по пути свою силу или отвернет в сторону.
Но, спустя трое суток, становится очевидным, что идут прямо за нами, по нашему курсу, тайфуны, и судно должно как следует подготовиться к встрече с ними.
Конечно, в первую очередь прорабатывается и прокладывается новый маршрут, который позволит судну максимально убежать, отвернуть, уйти с пути ветряных и дождевых вихрей.
Первоначальные планы пришлось отменить, слишком мощные идут ураганы. На погодной карте зловеще смотрит круглая воронка ярко-рыжим опасным оком. Во все стороны от центра разбегаются красно-рыжие круги. Скорость – до 45 метров в секунду. А следом за первым, как за вожаком волчьей стаи, на карте закручивают свои хвосты два идущих один за другим тайфунных чудища…
Нет, не выстоять «Надежде» за островом, надо спешно уходить дальше на юг. Суда корейской костгардии нас поторапливают: «ПУС «Надежда»! ПУС «Надежда»! Тайфун, движется тайфун! Почему вы не уходите из района? Поторопитесь!» Мы уходим. Мы торопимся, как только можем, но, увы, парусный фрегат оснащен далеко не мощным двигателем. При попутном ветре, отсутствии встречных течений и волны, под двигателем, парусник может разогнаться максимум до 7-8 узлов. Под всеми парусами выдавать 11 и 15! Но, нет «правильного» ветра, который помог бы нам быстрее, стремительнее убегать от тайфуна на всех парусах.
Да и опасно убегать на всех парусах. Ветер может налететь, наскочить в любую секунду. Вот тогда нам несдобровать. Большую беду может наделать ураганный ветер, если парусное судно встретится с ним с расправленными парусами. И только порванной парусиной тут не отделаешься!
Все паруса на судне, кроме трех стакселей, которые можно стремительно убрать прямо с палубы, стравив фалы и вытягивая ниралы. Косые паруса сейчас помогают нам идти чуточку быстрее. Прямые паруса убраны с особым тщанием. Еще и еще раз, пока погода держится, курсанты специально поднимаются по несколько человек на реи, плотнее собирают парусину, крепче затягивают стягивающие парусное полотнище сезни. Неработающие стакселя так же тщательно обтягиваются, дополнительно обвязываются, укатываются, чтобы, ни дай бог, на мощном ветру, не распустилась парусина, не затрепетала, не понесла судно неконтролируемо по ветру. Хорошо, что три солнечных дня, пока мы шли под всеми парусами, парусина хорошо просохла, проветрилась, прожарилась, просушилась на жарком тропическом солнышке, стала легче... Теперь ее проще и безопаснее укатать, уложить, утянуть как можно плотнее.
Так, паруса собраны и закручены. Теперь наступает черед крепко, надежно принайтовить, укрепить, закрыть, затянуть прочными сетками или чехлами, все то, что расположено на верхней палубе и надстройках. Еще и еще раз, под руководством боцманов, курсанты проверяют, крепят, закрывают, затягивают все-то имущество и оборудование, что располагается на открытых площадках судна. Ничто не должно быть сорвано, оборвано, разметано ожидающимся ураганным ветром.
Разобрались с палубным хозяйством. Теперь черед для кубриков и кают. Все иллюминаторы и вентиляционные отверстия наглухо, с проворотом, закручиваются и закрываются глухими железными заслонами. Люки на верхней палубе последовательно проверяются и закручиваются на мощные стопоры.
В каютах надо всем тщательно прибраться, закрепить все по штормовому. Иначе при качке можно не досчитаться разбитого компьютера, улетевшего со стола, или забытой кружки… Да и тебя самого может зацепить и поранить летающими по каюте предметами.
… На мостике кипит работа. Генеральный курс выбран. От того места, куда нам первоначально надо было следовать – корейский Йосу, и от которого мы еще вчера были совсем близко, уходим на юго-запад в сторону Китая, чуть южнее Шанхая. Следуем так быстро, как только можем идти – 7-8 узлов. Уже поднялось на море небольшое волнение, судно переваливается на волнах, из-за чего скорость движения уменьшается.
Все изготовлено. Вдоль обоих бортов по всей длине палубы растянуты и укреплены мощные канаты ограждения. За них в шторм заходить нельзя, чтобы не смыло за борт. За канаты придется держаться в шторм, крепиться страховкой, если нужно пройти по палубе. Теперь остается только идти в безопасном направлении, следить по карте погоды, как наступает на пятки и развивается тайфун. И надеяться, что он отвернет севернее или разобьется, растеряет свою мощь, когда войдет в Корейский пролив… А мы успеем уйти от него достаточно далеко, чтобы не встретится лицом к лицу.
23 августа. Восточно-Китайское море
Меж двух тайфунов. На хвосте «бешеной собаки»…
Мы уже успели довольно далеко «убежать» на юг, в море, от воронки тайфуна, надвигающегося на Корейский полуостров. Прошли на юг более 200 миль. Погода заметно посвежела… Неожиданно, после 10 вечера, на мостике засвистали общий аврал на установку всех прямых парусов. Меняем курс?
Оказывается, «Надежда» не просто убегала от тайфуна, чтобы, переждав, когда он уйдет подальше, спокойно вернуться. Нет. Паруснику нужно вскочить в последнюю четверть закручивающегося против часовой стрелки тайфуна и, ухватившись за хвост этой «бешеной собаки», на попутном нам северном направлении, вовремя прийти в Йосу. Ведь ушли мы слишком далеко. Волнение моря после тайфуна большое, а топлива маловато… Мы не просто убегаем от тайфуна, а задумали с ним поиграть и на нем прокатится. Ловко-то ловко, умно и хитро придумано, но….
Уцепились за его хвост и понеслись. 10, 12, 15 узлов. Ветер под 30. Всем строжайше запрещен выход на открытую палубу. Качает так, что ночью из-под меня срывает сварное крепление койки. Стулья с грохотом летают по каюте от борта к борту. Дверцы шкафов, как не прикручивай веревками, зловеще хлопают над ухом…
Лично у меня теперь одна задача – не разболеться. В экипаже многие уже ходят простуженные. За мной ухаживать тут некому. Я со своей задачей пока честно справляюсь: ложусь на бок, фиксирую голову, закрываю глаза, потихоньку жую ириски, иногда их чуть-чуть запивая водой.
В каюте темно. Соседка стоит ночную вахту, а днем отсыпается. Значит, свет должен быть выключен, иллюминаторы наглухо задраены. Надо мной только тускло светит прикроватная лампочка. Лежать. Лежать и не шевелится, спать. Во сне все проходит, болезнь отступает, просыпаешься счастливый – в желудке и в мозгах спокойно, но, стоит куда-то двинуться, и опять заволакивает туманная муть. Нет уж, лучше лежать.
… Хорошо мне лежать, а в это время на борту продолжается работа или учеба. Все так же высвистывается подъем, построение, поверка, развод, отправляются группы на работы по судну и учебы. Я-то лежу, а они стоят на «тумбочке», чистят гальюны, дежурят на камбузе, сидят в классе и слушают, и записывают то, что доносят им преподаватели.
Правда, среди курсантов и экипажа тоже есть те, кто остался лежать. Кают-компания, в которой раньше кормились в две смены, справляется с этим в одну. Народ не выходит даже поесть, залег по каютам и кубрикам…
Снаружи парусник выглядит, как «летучий голландец», который скачет в пучине волн и свисте ветра под всеми парусами на хвосте у тайфуна. А внутри, как подводная лодка, с задраенным всем, что только можно, без капли дневного света. Я уже теряюсь, где день, где ночь? И только объявления по трансляции не дают окончательно сбиться с временного курса.
И тут проявилась новая опасность. Виной тому неизученная природа тайфунов или неточность метрологических служб, но, на мостике с большим запозданием получают сводку, что тайфун не идет на север со скоростью в 25 узлов. Внезапно он остановился, и завис над Корейским полуостровом. Оказалось, что мы так стремительно летели на хвосте у тайфуна, что почти его нагнали, и возникла опасность закручивания парусника в первую, самую опасную его четверть. Это очень опасно. И дальнейшее поведение тайфуна не предсказуемо.
… Высвистывается аврал и на пронзительном ветру, волнах и зловеще выглядывающем солнцем делаем поворот через фордевинд, через корму, переходим с курса северо-запад – на северо-восток, отклоняющий нас от встречи с ядром тайфуна. Пошли третьи сутки непрерывной болтанки, тяжелой погоды, тяжелого моря, вынужденного сидения курсантов по каютам и кубрикам.
А за нами по пятам уже во всю мощь гонится второй тайфун, и отворачивать и медлить нам уже некуда и нельзя. И парусник продолжает лететь под свист ветра и качку среди волн посреди безбрежного моря.
Но вот новые оповещения от метеослужб. Первый тайфун окончил «раздумья», и двинулся дальше. Но, не так, как предполагалось, а изменил свое движение с северного, на восток и юго-восток. Тайфун летит нам навстречу. И тишину ночи пронзительными трелями разрывает один аврал за другим. Убираем все паруса и брасопим реи. Попали во вторую, очень опасную четверть циклона. Сейчас самое главное укататься и сбросить скорость.
К своему стыду, не нахожу в себе сил ночью, в четыре утра, выползти на скачущую ходуном палубу, чтобы фотографировать ребят. А курсанты бегут вверх, в черноту неба, чтобы укатывать и убирать паруса на паруснике, раскачивающемся с огромной амплитудой. Они сегодня настоящие герои! Только сами не знают об этом, а просто делают по команде и пронзительным боцманским свисткам то, что от них требует командование судна.
А я, стиснув зубы, поворачиваюсь на другой бок… Мне стыдно, но я не могу подняться. Палуба улетает из-под ног… Да и у всех занятых работой на палубе проблем хватает и без меня. Все что я могу сделать для них – это рассказать о ночных авралах, чтобы они сами, их родители и наставники могли ими гордиться.
Убирают паруса, движемся на двигателе. Засыпаю с надеждой, что уже утром все закончится хорошо. Просыпаюсь, увы, чернота каюты, качка, ровный шум двигателя.
Утро не приносит ничего нового. За бортом перекатывается, скачет и пенит штормовые гребни Тихий океан. Умыться не удалось, пошла ржавчина, в танке закончилась вода. После завтрака переключили на другой танк, но судя по тонкой струйке, можно будет только почистить зубы и сполоснуть лицо. Неужели про душ до «земли» нужно забыть?
В обед случилась новая следующая напасть – «сдох» кондиционер. На мостик по очереди выкликиваются рефы и механики, но в каюте по-прежнему дышать нечем. Мы – в тропиках. Несмотря на штормовую погоду жарко и влажно. Лежу в полной темноте, обтираюсь полотенцем, стараюсь не совершать лишних движений.
24 августа
Я не могу!
Я не могу, не то чтобы подняться вверх по веревочной лестнице хотя бы до первого марса, но даже выйти за леера и сделать на нее первый шаг.
Я даже помыслить не могу, что нужно добежать до первой марсовой площадки без страховки, которая только болтается на поясе, и только потом пристегнуть себя, раскачиваясь на реях! И надо перевести тело практически в горизонт и, опрокинувшись спиной вниз, на цепкости одних только рук и ног, преодолеть выносной, выступающий угол марсовой площадки.
Я не могу представить себя на рее, пристегнутой страховкой, и в это же время убирающей, укатывающей тяжелую намокшую парусину. Но я все это вижу, бог знает, в который раз, как это проделывают курсанты, но себя представить в этой роли, ну никак не могу! Хоть плачь.
Абсолютно ни при каких обстоятельствах не могу представить себя бегущей в черноте ночи на верхний марс, на брамсель или, боже сохрани, на 50-метровую высоту бом-брамселя.
Да, что там, душой кривить! Конечно, тянуть и травить шкоты, гитовы на палубе вместе со всеми, я, наверное, смогла бы. Но ставить или майнать стаксели, выбирая или травя фалы, или ниралы, где надо стремительно, вместе с разъяренным стадом скакунов, бежать по накрененной дыбом палубе, то уж точно, спустя несколько мгновений такой скачки, я бы уже скользила на пятой точке по палубе, мешая общему бегу и тормозя процесс.
Я не могу, пристегнувшись страховкой, на полном ходу судна, вылезти за борт и раскачиваться на двух хлипких досках, так что морские волны почти хватают за пятки… Да еще и окатывают меня свежей соленой водичкой, а в это время нужно как ни в чем не бывало орудовать кистью и валиком.
Я даже на бушприт пройти не могу. Под бушпритом натянута страховочная сетка и вроде бы все безопасно и хорошо. Можно еще и к лееру страховкой пристегнуться. Но почему-то 37-й размер моей обуви, так и норовит проскользнуть в широкие ячеи сетки, хотя, я думаю, у девушек-курсантов размер обуви не больше моего. Но они как-то умудряются ходить и не проваливаться!
Я не могу во время приличной качки сидеть в классе и записывать в конспект… У меня хватило бы сил только прийти в класс, положить голову на руки и затихнуть... Вот так я могу.
И четыре часа простоять на тумбочке в коридоре, который ходит ходуном, я тоже вряд ли смогу. На мостике у штурвала – за милую душу, а вот на нижней палубе в коридоре – нет.
Мыть, согнувшись в три погибели, гальюны на нижней палубе, когда в голове и желудке мутно, я тоже вряд ли смогу. Мне дурно даже, когда смирненько лежу на койке, на боку, закрыв глаза... Да что там, мыть общий гальюн? И в кубрике, где нас всего двое, все летает во время шторма, и прилично висит только форма, удачно повешенная на дверце на плечиках. А ребят в таком же кубрике 12 человек! И у каждого несколько форм: рабочая, повседневная, парадная, а еще личные вещи, учебники и т.д.
Так вот, я все это не могу сделать, а вот эти 19-летние пацаны и девчонки могут! И таких смелых и крепких будущих моряков по всей стране, совсем немного. Тех, кто реально может, не на словах, а на деле. Они справляются со всем этим, и даже не понимают, что они настоящие герои, когда летят на 50-метровую высоту на мачту, ночью, в шторм, чтобы потом кто-то мог отметить красивое на фото или выучку курсантов на морском параде.
Это и есть подвиг, а не часть учебного процесса. Это и есть то самое, о чем поет Гарик Сукачев: «Подняв ТТ, в атаку первые бросали юные тела. А сколь под звездами фанерными лежит их с Буга до Днепра…». Это юность: честная, бесстрашная, отважная, не ведающая страха, ничего не боящаяся, выбравшая суровое, настоящее дело, а не офисное, уютное «бабло».
Только ребята, прошедшие такие испытания и преодолевшие себя, в будущем смогут стать настоящими капитанами, элитой, честью и совестью нации. Они, сегодняшние мальчишки и девчонки, и есть элита и будущее нашей страны. Учебный процесс говорите? Отчасти! Только тот, кто смог сам, имеет моральное право требовать от подчиненных в море выполнения приказов. А курсанты, проходящие плавательную практику на ПУС «Надежда» уже заслужили право на свое капитанское будущее.
25 августа. Дрейф рядом с Йосу (Республика Корея).
Передышка
После трех дней гонок с тайфуном, изнуряющей качки, зловещего солнца, выглядывающего из-под разлинованного темными полосами неба, после тяжелых, темных, с закрученными пенными шапками морских гребней, перекатывающихся мощными, тягучими пластами волн, то раскрывающими нам воронку бездны, то подкидывая прямо к небу, где поет свою бесконечную песню и выдувает душу ветер, после бессонных авральных ночей, природа выпутавшаяся из лап тайфуна, взяла, наконец, передышку… И мы вместе с ней.
Еще с вечера полностью успокоилось море. Вот еще несколько часов назад, палуба перед глазами то поднималась, заслоняя горизонт, то опускалась, раскрывая морские глубины. И вот тишина и покой, ровная, темная, тяжелая гладь моря. Тишина и в воздухе, улегся ветер. «Надежда» в дрейфе. На небе сияет полное, желтое, хоть кусай его, яблоко луны. Переливается всеми оттенками серебра, струиться русалочьей, блестящей чешуей от самого борта, манящая за собой в океанские глубины, лунная дорожка. Покой, отдохновение и утешение после мытарств бури, разлито в пространстве и на судне.
На судне отдраили иллюминаторы. Помыли палубу. Внутри гуляет свежий морской ветерок. Прибрались в разгромленных каютах, помылись, постирались. Отдых. Покой. Сон.
Утро, еще более покойное, чем ночь. Солнца нет. Небо приглушенных спокойных тонов, всех оттенков великолепного серого. Океанская гладь, на которой нет даже признаков зыби. Стаи голубых тунцов, стремительными, литыми торпедами гоняются друг за другом, разгуливают, нарезают круги, прямо под кормой судна. Ушли. Опять вернулись, и снова выпрыгивают под самым бортом. Думаю, что мысль о рыбалке в этот момент, пришла в голову только мне одной...
После завтрака сообщили приятную новость: скоро должен подойти к нам наш соперник по гонке фрегат «Паллада». Наши суда одного класса и сестры по рождению будут противники в регате. «Паллада» раньше вышла в море, но у них случилась поломка, и «Надежда» ждет подхода судна, чтобы передать необходимую деталь.
На горизонте появляется фрегат «Паллада». Все отчетливее очертания корпуса и мачт выступают из плотного утреннего тумана. Вот уже можно надстройки, мачты, паруса, красиво слегка свешаны на горденях. Глядя со стороны на «Палладу», можно почти как в зеркале увидеть и «Надежду». Как в сказке, про двух сестер. Два лебедя. Только «Паллада» черный, а «Надежда» белый лебедь.
Совсем близко сошлись наши парусники. От «Паллады» к нашему борту летит красная шлюпка. Перегружаем необходимую деталь. И моторка стремительно летит под борт «Паллады».
В объектив фотоаппарата отлично видно, что вдоль всего судна на «Палладе» выстроились в парадном строю курсанты в форме, а на мостике нас приветствует командование корабля. В воздухе разносятся взаимные оглушительные приветственные гудки. Затем, с борта Паллады к нам прилетает дружное, оглушительное, трехкратное: «Ура! Ура! Ура!» Ай да, молодцы! Они здорово подготовились к встрече с нами. Приветствуют нас настоящим, флотским, высоким стилем.
Надо сказать, в этом обмене приветствий, мы явно проигрываем. Заранее не готовились. Пользуясь затишьем, с раннего утра наш белоснежный кораблик начал усиленно мыться и краситься. В этом смысле «Палладе» повезло больше, черный цвет корпуса легче поддерживать в форме.
Вот и сегодня наши курсанты выглядят в своих пестрых, ярких, разнокалиберных, рабочих одежках, банданах и повязках, с кистями, швабрами, ведрами и тряпками в руках, раскачивающихся на всех леерах, поручнях и надстройках, как пиратская банда, захватившая судно. Да и вместо «ура» от нас летит пересвист боцманских дудок… Но зато гудок у «Надежды» ого-го! Дунули, так дунули.
Взаимные приветствия закончены. «Паллада» уходит все дальше, но не скрывается за горизонтом, а тоже ложится в дрейф и силуэт ее колеблется в тумане у горизонта.
А у нас полным ходом идут работы по наведению чистоты и красоты. Судно выглядит неопрятно. По бортам гроздьями висят курсанты. Моют, шпаклюют, красят, зачищают, развешивают… Белый корпус у «Надежды», поэтому красим, красим и еще раз красим.
Кипит работа. Но погода продолжает одаривать нас переменами своего характера, как капризная дама. Дождь сначала накрапывал, потом пошел сильнее, и вот уже льет из небесных хлябей целыми потоками. Но ничего тут не поделаешь, завтра нам заходить в порт к началу регаты и нужно быть при полном параде. Поэтому все продолжают работу.
А что же рыбалка? Мы совсем забыли о том, что прямо под планширем, ходят целые косяки прекрасных, отливающих голубым серебром рыбин. Их много, они так близко, что, кажется, вот только протяни руку да закинь снасть, и они твои. И вот уже вдоль всей кормы выстроились рыбаки – члены экипажа свободные от вахт. Тут и спиннинги всех размеров, и просто смотанная леска с прицепленным грузилом, крючком и блеснами. Кто-то пытается ловить с наживкой на кальмара или креветку, кто-то просто на красивые, разноцветные и разномастные блесны. Рыбы никуда не уходят. Их много, они активно пытаются атаковать заброшенные наживки и блесны, кажется, ну вот, вот, ну вот сейчас и будет улов… Увы! Проходит пара часов безуспешных усилий, и ничего не поймано. Но удовольствие получили все. Давно известно, что время, проведенное за рыбалкой, вычитается из общего хода жизни.
Постепенно дружная бодрая команда рыбаков на корме редеет. У кого-то вахта и работы, кто-то решил, что полезнее будет поспать перед тем, как заступить на вахту, кого-то вспугнул начавшийся и набирающий силу дождь. Но призы достаются самому упорному! Сегодня таким счастливым рыбаком оказался наш chif – Андрей Евгеньевич. Один мощный спиннинг, он менял на другой, и успевал поддернуть спущенные с блеснами, лески, менял наживки и… Не повезло только мне, хотя, наверное, на всем судне не нашлось бы человека, который так жаждал увидеть, вытащенную на борт рыбину.
На пять минут ухожу на бак, чтобы сфотографировать, как боцман поднимает на веревке девушек-курсантов. Они будут что-то чинить в его необъятном мачтовом хозяйстве. Возвращаюсь почти бегом… Я так и знала! В ведре уже трепещется приличных размеров, примерно 40-50 сантиметров длиной, тунчик. Эх, прозевала, как его наш старпом вываживал и вытаскивал! Думаю, было на что поглядеть. Остается надеяться на упорство чифа, несмотря на непрекращающийся дождь и уже добытую рыбину, Андрей Евгеньевич продолжает охоту, и шанс у меня все еще есть. Я хоть и промокла уже до нитки, но тоже упорствую в своем желании посмотреть на настоящую тихоокеанскую рыбалку.
Такой изумительно спокойный, одетый в благородные серые оттенки, счастливый, счастливый день посреди океана и суеты событий в прошлом. Может быть, только ради того, чтобы ощутить вкус счастья сегодняшнего дня на губах, и стоит уходить в море и скакать на хвосте тайфуна?
26 августа. Порт Йосу. Республика Корея.
Все. Мы у цели, стоим у причала в порту Республики Корея – Йосу. Этот день запомнился экипажу и курсантам ПУС «Надежда» неординарным событием: они досрочно голосовали на выборах губернатора Приморского края.
Информационный центр ОИУ МГУ